Эдуард ПОПОВ
ПРЕОДОЛЕНИЕ ЛИБЕРАЛИЗМА
Фонд стратегической культуры, 19.09.2007
Государство в опасности, окруженное многочисленными геополитическими врагами и ослабляемое изнутри вороватой олигархией и коррумпированным чиновничеством; общество в кризисе, искусственно раскалываемое мнимым плюрализмом мировоззрений и идеологий, социальными и национальными противоречиями; население сокращается на 800 тысяч человек в год… Власть же на фоне всеобщего кризиса демонстрирует неспособность предпринять какие-то действенные шаги, занимаясь бесконечным и бесплодным реформированием неизвестно чего. В условиях, когда “государство ушло”, или, как сегодня, пребывает в растерянности, находясь в плену либеральных догм, задачу спасения страны все больше берет на себя самоорганизующееся общество.
В истории России так уже бывало не раз, хотя не всегда попытки были успешны. Самый известный пример – Смута начала XVII века. И сейчас мы переживаем Смуту, с той лишь разницей, что четыре века назад вопрос спасения России, оккупированной поляками, шведами и своими, российскими “ворами” не стоял так остро. Утрата (временная) территорий, даже невосполнимые людские потери не так страшны по сравнению с другим злом – отсутствием народного единства. Россия начала XVII века мировоззренчески и идейно была едина. Это единство скреплялось Церковью и осознанием необходимости восстановления Русского государства под властью “законного государя”. Сегодня ситуация намного хуже. Возрождение России требует, прежде всего, преодоления смуты и разброда в умах.
Справедливо высказалась о кризисе общественного сознания в постсоветской России руководитель Центра изучения элиты Института социологии Российской Академии Наук Ольга Крыштановская: “Одна из причин, почему нет солидарности в нашем обществе - это отсутствие национальной идеологии (выделено нами – Э.П.). Наша идеология была разрушена (…). После краха социализма новой идеологии не возникло. Пытались импортировать западную идеологию. И ее восприняла часть населения. Но она не укоренена в народе. Потому что для укоренения любой идеологии нужны государственная политика и долгие годы (…). Идеология позволяет народу ориентироваться в социальном пространстве. А сейчас, выходит, наши люди дезориентированы, растеряны”1. К этому можно сделать лишь одно принципиальное дополнение: на страже либерализма стоит власть, по лекалам которого отлито государство (ельцинская конституция 1993 года), и в этих условиях равноправной конкуренции идеологий (точнее, мировоззрений) по определению быть не может. Для нас самым страшным врагом является не НАТО, а либерализм, вяло поругиваемый “сверху”, но по-прежнему сохраняющий позиции “единственно верного учения”.
Поэтому задача изживания антигосударственного и антинационального либерализма и построения собственной (отвечающей нашим национальным интересам и соответствующей нашим историческим условиям) стратегии (Большого Проекта) ложится на общество. А это означает выдвижение наверх наиболее активных социальных слоев и отдельных людей, представляющих здоровые, непаразитические слои российского общества. Проблема определения социальных “адресов” новой созидательной идеологии – тема отдельного рассмотрения. Здесь же достаточно сказать о необходимости сотрудничества науки (интеллектуальной элиты) с лучшими представителями государственной власти и части предпринимательского слоя при обязательном условии духовно-нравственного водительства Церкви.
Только Церковь (в данном контексте – хранительница национальной памяти и стержень народной нравственности) может обеспечить единство общества в условиях атомизации. Православная Церковь (и особенно Русская Православная Церковь) – это единственный опасный идейный враг либерализма, опутавшего правящую “элиту” и большую часть научного сообщества. Поэтому неудивительно, что любые попытки Церкви вернуться к исполнению своей общественной миссии вызывают моментальную и острую реакцию со стороны либеральных кругов.
Самый свежий пример – публикация в газете “Московский комсомолец” (12. 09. 2007) статьи Сергея Бычкова “В России построят суверенную теократию?” с подзаголовком “Светский строй страны — под угрозой”. Сама публикация по причине плоскости мыслей особого внимания не заслуживает, а глумливо-хамский тон, в котором она написана, ничего кроме брезгливости не вызывает и делает дискуссию заведомо невозможной. Это отмечалось даже в комментариях читателей “МК”, выделявших “очень низкий уровень полемики в статье” и то, что “статья больше похожа на доноc”. Очевидно, когда авторы газеты вынуждены писать о Церкви и о Русском, инстинкты оказываются сильнее и говорить спокойно они уже не могут. Статья лишь навевает память о традициях богоборчества послереволюционных 20-х годов.
Что касается самого господина Бычкова, его сознание, вероятно, не может вместить простую и очевидную истину, а именно, что он живет в стране, созданной русским народом и Православием. Ему лично достаточно ответить короткой фразой, популярной у американцев: “Тебе не нравится моя страна?! Убирайся!”. Однако поскольку публикация в “МК” повторяет старый набор старых либеральных тезисов о России и Православии и являет собой откровенный вызов патриотическому чувству и здравому смыслу, не ответить на вызов нельзя.
На чем строится либеральная критика решений Всемирного Русского народного собора и положений Русской доктрины, уверенно набирающей все больше сторонников в обществе?
Во-первых, это неприятие идеи “традиционных религий” для России, коими в Русской доктрине названы “православное христианство, ислам и буддизм”. По мнению либералов, наделение особыми преференциями какой-либо конфессии свидетельствует об авторитаризме. Однако ни о чем, кроме невежества тех, кто так думает, подобное мнение не говорит. Особое положение исторически укорененной религиозной традиции и религиозной общины – не атавизм авторитарного государства. Конституции целого ряда демократических европейских стран (Ирландии, Греции, Дании, Исландии и др.) содержат специальные статьи о господствующей церкви (соответственно Римско-католической, Восточно-Православной, евангелически-лютеранской). В конституциях некоторых других стран (Испании, Португалии, Италии) содержится положение о необходимости "сотрудничества с Католической церковью и другими вероисповеданиями"2.
Как пишет Е.С. Малер-Матьязов в электронном журнале Фонда исторической перспективы, “в современном мире существуют две основные модели религиозного законодательства:… сепаратистская модель, предполагающая отделение религиозных сообществ от государства и отсутствие в законодательстве особого правового положения какой-либо религии или конфессии”, и “избирательная модель, в основе которой лежит избирательный принцип, по которому на конституционном уровне определяются религиозные предпочтения этих стран в соответствии с их особой ценностью для общества”. “Избирательная модель, - отмечается в статье, - предполагает определение нескольких особых статусов: статус государствообразующей и культурообразующей религии, статус традиционной или исторической религии, наконец, статус религии большинства (…) Большинство стран Западной Европы имеют именно избирательное религиозное законодательство… (выделено нами – Э.П.)”3.
Как видим, государственная практика в РФ по “отделению церкви от государства” свидетельствует никак не о “демократизме” господствующей в ней модели. Этот же принцип, напомним московским комсомольцам, действовал и в тоталитарном СССР, от наследия которого они теперь так старательно открещиваются. Творцы ельцинской конституции, как известно, списанной с американской, ставили перед собой две задачи: во-первых, максимально походить на американского “старшего брата”, а во-вторых, на институциональном уровне низвести русскую Православную Церковь и русский народ на положение одной из религий и одного из этносов. Поэтому требование пересмотра соответствующих статей конституции РФ и институциализация особого статуса Русской Православной Церкви и русского народа является справедливым и последовательно демократичным. Русская Православная Церковь – самая многочисленная конфессиональная община в стране, что не может не учитываться законами демократического общества, абсолютизирующего принцип количества. Но даже не это главное. Главное в том, что Православие создало русский народ, а русский народ создал Россию. Это-то и бесит московских комсомольцев и всю либеральную публику. Ведь даже российские атеисты, к которым апеллируют либералы, по своим нравственным установкам, как правило, являются носителями неисповеданного Православия.
Поэтому, если мы хотим жить, “как в Европе”, и быть по-настоящему демократическим обществом, начать нужно с основ: с восстановления культурно-исторической преемственности и социокультурной справедливости. В отличие от США, созданных сектами пуритан, исторический опыт Европы и России демонстрирует наличие одной (реже двух) основных церквей и конфессий. Но в Западной Европе особое положение этих церквей прописано в конституциях и не вызывает обвинений с точки зрения демократических норм. В противоположность этому в России действует абсурдная система, принижающая самую многочисленную конфессию, исторически укорененную в обществе, до уровня какой-нибудь тоталитарной секты американского происхождения. Статья конституции РФ о равноправии всех религий и конфессиональных общин антидемократична по своему характеру и нуждается в принципиальном изменении с учетом европейского и общемирового опыта.
Сказанное выше в отношении Русской Православной Церкви как общественного института применимо и в отношении положения русского народа в РФ. Ельцинская конституция 1993 года содержит многочисленные формулировки, направленные на институциональное закрепление неравноправного положения русских в этом государстве: "Мы, многонациональный народ Российской Федерации (...), сознавая себя частью мирового сообщества" (sic!) и т.д. и т.п. Между тем "согласно международным правовым нормам, если численность одного народа в стране превышает 67 % (по данным ЦРУ и Госкомстата РФ, русских в России – более 80 %), то государство является мононациональным. Так во всем цивилизованном мире, но только не в РФ... Необходимость внесения ясности в этот вопрос – не упрямство "фашиствующих" русских, а системное условие нерушимости государственного суверенитета России"4.
Еще один действенный механизм принижения правового статуса русского народа (наряду с тезисом о многонациональном характере государства РФ) – отказ русским не только в правосубъектности (в отличие от многих других коренных народов в Поволжье, на Северном Кавказе и т.д.), но и в этносубъектности. “Миф о "россиянской нации" и был создан для того, чтобы окончательно лишить русских их национального самосознания и размыть русскость в безликом россиянстве, как ранее пытались слепить из русских homo soveticus (это показывает общность приемов и идейное родство сегодняшнего либерализма и вчерашнего коммунизма)”5.
Итак, русские, согласно последней переписи, составляющие 80% населения РФ6, представляют подавляющее большинство российских граждан. По Уставу ООН, с которым, очевидно, незнакомы московские комсомольцы (“Что это за таинственная методика?”, - пишут они), Российская Федерация – это унитарное государство. Что ни в какой мере не противоречит ни соблюдению прав других этнических групп - коренных народов и народностей России, ни принципам децентрализации (очень востребованной в условиях сверхбюрократизации нынешней РФ) и местного самоуправления.
***
Русская доктрина становится все более значимым фактором не только общественной, но и, судя по реакции врагов, государственной жизни России. Это одна из первых масштабных попыток создания Большого Проекта для России, и потому не следует рассматривать этот серьезный документ как нечто раз и навсегда законченное. Самое замечательное в нем то, что он будит патриотическую мысль, поднимает ее на новый уровень, взывает к общественной активности. Находясь в оппозиции либеральной догматике, не обладая информационными возможностями государственных структур, но будучи носителями мировоззрения, разделяемого большинством российского общества, авторы Русской доктрины сделали серьезную заявку на обладание идейно-мировоззренческой инициативой. Полновластному господству либералов в мировоззренческой сфере приходит конец. Они это понимают и пытаются сопротивляться, как могут.
___________________________
1
Крыштановская О. Вертикальная страна (беседа с Виталием Ярошевским) // Новая газета. 2004. № 74, 07.10 – 10.10.
2
См., напр.: Конституция Испании от 29 декабря 1978 г. // Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997, с. 423.
3
Е.С. Малер-Матьязова. Православное переосмысление “прав человека” // Перспективы. Электронный журнал Фонда исторической перспективы: www.prospekts.ru
4
И. Лебедева. http://www.fondsk.ru/article.php?id=577
5
Попов Э. Либеральная аннигиляция народа // Электронный журнал “Новая Политика”: www.novopol.ru
6
Откуда взялись мифические “20 миллионов мусульман”, которыми не первый год оперируют либералы? По самым грубым подсчетам, число мусульман в России не превышает 12 млн. человек, если посчитать общую численность представителей мусульманских народов. Очевидно, завышение численности мусульманского населения понадобилось либералам, питающим, как известно, к исламу и исламскому миру откровенную ненависть, лишь для того, чтобы вбить клин между христианами и мусульманами и “уменьшить” численность русских и православных в России.
