Глава 7. КАКОЙ АДМИНИСТРАТИВНЫЙ АППАРАТ НУЖЕН РОССИИ
4. “Служба” как потребление
Идеал преуспеяния нашего современника может быть описан как
смешение социальных статусов. Гражданин “первого сорта” – это, во-первых,
бизнесмен, который осуществляет сложные “деловые схемы”, строящиеся не столько
на управлении хозяйственными процессами, сколько на связях, имеющих целую
систему “крыш” и “прикрытий”. Во-вторых, он обыватель в том буквальном смысле,
что он свободный человек, не связанный какими-либо подписками и санкциями (грубо
говоря, в любой момент он может сменить гражданство и уехать); но обыватель он
тогда, когда это ему выгодно, – когда же это ему невыгодно, он представляется
как человек государства (в его кармане имеется удостоверение помощника депутата,
а лучше – сотрудника каких-нибудь правительственных органов). В-третьих, опять
же когда ему это выгодно, он говорит на адекватном языке с представителями
блатного мира: выясняется, что он входит и в систему оргпреступности, и имеет
связи среди известных авторитетов уголовного мира. Наконец, в-четвертых, он, как
правило, интеллигент, то есть человек с высшим образованием, не чуждый интересов
высокой культуры и остро переживающий свою цивилизационную и духовную
идентичность.
Критерием существующей противоестественной социальной системы
является доллар, он выступает как универсальный эквивалент всех
ценностей. Можно даже составить тарифную сетку, в которой описывалась бы
конвертация этих ценностей друг в друга: на коммерческой основе “смена
гражданства” может оказаться равновеликой принадлежности престижной госслужбе
либо научному статусу (например, покупка степени кандидата юридических наук),
статусу члена гильдии адвокатов. Можно приводить и более вопиющие примеры
конвертации статуса, однако следует отметить, что все статусы одному человеку
вряд ли нужны, поэтому бартер и прямая торговля статусами служит обычно для
продвижения близких людей и партнеров, поддержки их карьеры и возвышения.
Смешение социальных ролей порождает стиль чужака, который
захватывает “не свое” социальное пространство. В этом стиле жизни каждый
является всем чем угодно и никто не является собой. Именно на уровне
чиновничества высвечивается смысл происходящих процессов смещения и смешения
классов. Целью индивидуальных усилий в такую эпоху становится прорыв в
привилегированную прослойку, а прорыв этот теснейшим образом связан именно с
чиновничеством, его статусом и его полномочиями.
Источник всепроникающей язвы, поразившей наш политический
класс, заключается в грандиозной иллюзии вседозволенности и “свободы”, которой
живут многие представители русской бюрократии. Сами чиновники в такой
общественной атмосфере настраиваются не на сберегающе-упорядочивающую работу –
они воспроизводят скорее настрой потребителей. Служба рассматривается ими как
потребление, а государство – как объект потребления.
Чиновники в нынешней общественной атмосфере настраиваются не
на сберегающе-упорядочивающую работу – они воспроизводят скорее настрой
потребителей. Служба рассматривается ими как потребление, а государство – как
объект потребления.
Уже отмеченное нами парадоксальное совпадение некоторых
принципов современной российской бюрократии с древней еретической доктриной
манихейства ни в чем так ярко не проявляется, как в проблеме коррупции.
“Просвещенные бюрократы”, одержимые введением в отсталую Россию важных новшеств,
оказываются традиционно нечисты на руку. Это напрямую связано с низкой оценкой
ими текущего состояния и государственного управления, и свойств управляемой
нации, и своих перспектив усидеть на своем месте. Манихеи, оценивая все
материальное как грязное, недостойное и чуждое, зачастую считали допустимым
обращаться с этой материей с полным презрением и на данном основании пускались в
безудержный разврат или демонстрировали поразительную аморальность. Нечто
подобное, по сходным мотивам, позволяет себе и российская мессианская
бюрократия.
Для представителей бюрократии характерно прекрасное знание
слабых сторон системы, верная оценка степени ее неэффективности и поразительное
умение извлекать выгоду именно из разрухи. По сути, они являются получателями
ренты на беспорядок, а во многих случаях и достаточно эффективными
предпринимателями по увеличению этого беспорядка и его “взяткоемкости”. В то же
время само по себе “укрепление власти” не только не снимает коррупционных
проблем, но и увеличивает их, поскольку параллельно с увеличением власти
чиновника увеличивается и ее взяткоемкость, и, напротив, по мере сокращения
возможностей того или иного коррупционера растут его таксы и изобретательность
по выявлению новых источников дохода.
Для представителей бюрократии характерно прекрасное знание
слабых сторон системы и поразительное умение извлекать выгоду именно из разрухи.
По сути, они являются получателями ренты на беспорядок, а во многих
случаях и достаточно эффективными предпринимателями по увеличению
“взяткоемкости” этого беспорядка.
При этом для бюрократического мессианизма в его современной
российской стадии характерны напряженные “апокалиптические” ожидания – это
ожидание либо очередной реформы, либо революции, либо личной драматической
перемены участи. Это формирует психологию временщика, которая принципиально
несовместима с эффективным государственным управлением.
Чиновничество всегда было классом, специально воспитуемым
государством. Воспитать чиновника очень сложно, воспитать его хорошо – почти
невозможно. С этой задачей с огромным трудом справлялись московские цари и
петербургские императоры, затем советская партийная власть. Но после крушения
советского строя эту задачу вообще оставили в стороне. В чиновники пошли
“обыватели”, люди без идеи “службы” в крови, люди, в головы которых не была
вложена идея “государственности”; те же из партийного чиновничества, кто перешел
в новые системы управления, как правило, сами перестроились на обывательский
лад.
Справедливости ради нужно отметить, что численное
превосходство представителей старой номенклатуры среди нынешнего управленческого
и экономического истеблишмента бросается в глаза. По данным социолога О.
Крыштановской, 75% кадров в правительственных структурах и 61% в бизнесе –
выходцы из советской партийной и хозяйственной бюрократии.
Советская система, несомненно, обладала более эффективными
каналами ротации элит, и она давала перспективу карьерного роста – система
Смутного времени стремится запирать нижние, непривилегированные классы на их
этажах с тем, чтобы не допустить вертикальной мобилизации, которая, понятное
дело, угрожает “высшему потребительскому обществу”. Наша бюрократия до
сих пор занимается преимущественно тем, что осуществляет юридическое и
бухгалтерское прикрытие своего потребления, не способствующего восстановлению
реальной экономики России и оздоровлению ее социальной инфраструктуры. Эти
номенклатурные “мутанты” сегодня служат главным тормозом на пути преодоления
последствий Смутного времени.
ОГЛАВЛЕНИЕ ДАЛЬШЕ