Глава 4. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ СДВИГ
8. Россия и “восточный вопрос”
Особо рассмотрим миссию России в обширном и густонаселенном
регионе восточного Средиземноморья, протянувшемся от Балкан до Центральной Азии.
Исторически так называемый “восточный вопрос” всегда имел первостепенное
значение. С нашей точки зрения, нынешняя эпоха не является исключением. Более
того, движение России к разрешению “восточного вопроса” может стать локомотивом
выстраивания новейшего мирового порядка, нового братства евразийских наций и
новой мировой стабильности.
Движение России к разрешению “восточного вопроса” может стать
локомотивом выстраивания новейшего мирового порядка, нового братства евразийских
наций и новой мировой стабильности. По мысли Ф.М. Достоевского: “Восточный вопрос – это чуть
ли не вся судьба наша в будущем. В нем заключаются как бы все наши задачи и,
главное, единственный выход наш в полноту истории”.
Один из величайших русских мыслителей Н.Я. Данилевский видел
в “восточном вопросе” естественное столкновение культурно-исторических типов (то
есть цивилизаций) – борьба их развивалась вокруг ключевых точек геополитического
контроля над восточным Средиземноморьем, что имело жизненно важное значение для
всех народов региона.
По мысли Данилевского, “восточный вопрос” пережил три фазиса:
античный, натиск латинства, отпор славяно-греческого мира (после чего
филэллинство сменилось в Европе туркофилией), наконец, с Крымской войной
“славянский мир” (Россия) вступает с Западом в борьбу за миродержавие.
Данилевский предрекал создание Всеславянского союза с гегемонией России, в
состав которого должны войти Чехословакия, Сербо-Хорвато-Словения, Болгария,
Румыния, Греция, Венгрия, цареградский округ. В новом оборонном союзе
Данилевский первым из социальных мыслителей предугадал миссию предохранения мира
от глобализации и гибели культурного разнообразия. Обосновывал Данилевский это
следующим образом: “Опасность заключается не в политическом господстве одного
государства, а в культурном господстве одного культурно-исторического типа… в
воцарении не мнимой, а действительной общечеловеческой цивилизации” – ибо
обновление “не приходит изнутри”, и человеческий род лишился бы одного из
необходимейших условий успеха и совершенствования – элемента разнообразия.
Как это ни покажется странным, распад СССР, катастрофическое
ослабление России, крушение биполярной мировой системы внесли в ситуацию
творческую неопределенность. Прежде всего, распад СССР развязал руки Турции,
которая вышла далеко за отведенные ей границы влияния и стремится подмять под
себя все тюркские республики бывшего СССР, российский Северный Кавказ, втайне
подумывает о Крыме – другими словами, геополитические аппетиты Турции таковы,
что с неизбежностью подталкивают ее к роли агрессора, который опасен для
соседей. Оспаривая чужие границы, турки ставят под сомнение и свои собственные.
В вопросе о Проливах Турция имела неосторожность пойти на явные нарушения
конвенции Монтре, ограничивая российское судоходство в своих экономических
интересах (связанных с расчетами перетянуть на себя нефтеторговые потоки). Если
до того у России отсутствовал повод жаловаться – хотя для военных судов проливы
были закрыты, для торговых они были полностью открыты, – то теперь Турция сама
поставила под вопрос статус Проливов и свою роль “честного” сторожа.
Американская антисербская агрессия на Балканах также сыграла
свою роль – границы в этом регионе становятся все более и более виртуальными,
подлежащими насильственному пересмотру, а значит, никто уже не чувствует никаких
гарантий и каждый, кто окажется так или иначе обижен американцами
(потворствующими исламской агрессии в самом центре Балкан), волей-неволей будут
искать другого покровителя, которым не сможет выступить никто, кроме России.
Прекращение блоково-идеологического противостояния открыло простор для действия
других факторов объединения, стройные ряды НАТО все более и более явственно
раскалываются, в частности, начинает формироваться
греко-кипро-армяно-ирано-сирийская коалиция, явно направленная против Турции.
Все члены этой коалиции, действуя с оглядкой на США, рассчитывают на активную
геостратегическую поддержку России. Наконец, сама Россия, освободившись от
“интернационалистической” догмы, может более четко сформулировать свои задачи –
и идеальные, и прагматические.
В ходе решения восточного вопроса встают вопросы
промежуточные: возвращение русского влияния на Черное море (Новороссия, Крым),
армянский Ай Дат, балканская нужда во внешней силе, обеспечивающей прочный
порядок, с решающим значением цивилизационных и религиозных характеристик, их
преобладанием над этническими, наконец, “кипрский вопрос”.
Важно отметить и то обстоятельство, что продвижение к
разрешению “восточного вопроса” и тем более его разрешение будут значимы не
только для христианских народов Востока, но и для арабов, и для многих
мусульман. Турецкий вектор исламской “секуляризации” и “вестернизации” является
для большинства правоверных арабов, для Ирана и многих стран Исламской
конференции символом отступничества. Устранив влияние этого вектора, Россия
возобновит естественное равновесие традиционных укладов, традиционный порядок на
Востоке.
Средством к разрешению “восточного вопроса” должно быть не
отдаление России от исламского мира, но, напротив, сближение с ним. Фактически
содержанием этого нового геополитического сдвига в Евразии является, как и в
других регионах, определенная деевропеизация и деамериканизация. Политика
США в Ираке (с 2003 г.) и Афганистане (с 2001 г.), давление на Иран (2005 г.)
свидетельствуют о целенаправленном использовании радикального исламского
ресурса, вопреки антитеррористической риторике. Политика США на Ближнем Востоке
(Ливан, Израиль) и в Северной Африке (Египет, Ливия) отражает стратегические
намерения по расколу исламского сообщества с ущербом для светских исламских
режимов и в интересах радикальных альтернативных группировок.
Средством к разрешению “восточного вопроса” должно быть не
отдаление России от исламского мира, но, напротив, сближение с ним. Фактически
содержанием этого нового геополитического сдвига в Евразии является, как и в
других регионах, определенная деевропеизация и деамериканизация. Россия и
исламский мир по историческим и культурно-духовным основаниям являются
партнерами в своем противодействии глобалистическому миру.
Достигнутое взаимопонимание между потенциальными
“странами-мишенями” стратегий дестабилизации, каковой в конечном счете является
и Россия, есть лишь предпосылка для совместных политических действий,
сверхзадача которых – создание “защитного барьера” в Центральной Азии и
взаимовыгодное повышение субъектности исламского сообщества и России в системе
международной политики. Это взаимодействие – один из определяющих
факторов предотвращения создания новой деструктивной биполярной системы
(Америка–Китай), неизбежно вовлекающей интересы третьих стран и ведущей к
разрушению формирующихся полюсов влияния.
России для восстановления статуса великой державы необходимы
стратегические союзники. Находясь под давлением геополитического наступления
Запада под лозунгом “борьбы с исламским терроризмом”, исламский мир также ищет
союзников. Россия и исламский мир по историческим и культурно-духовным
основаниям являются партнерами в своем противодействии глобалистическому миру.
Россия и исламский мир имеют общие интересы и общие задачи. На Россию и
исламский мир приходится более 80% мировых запасов нефти и газа. Российский
бюджет зависит от ценовой динамики мирового нефтяного рынка, который во многом
определяется мусульманскими нефтедобывающими странами. Арабские страны проявляют
большую заинтересованность в координации энергетической политики с Россией.
России необходима выработка отношений стратегического
партнерства с исламским миром по следующим направлениям:
- определение долгосрочной энергетической политики с целью
совместно контролировать мировой нефтегазовый рынок;
- активизация политического сотрудничества с влиятельными
международными исламскими организациями, в том числе в энергетической сфере;
- организация системного сотрудничества в области среднего
бизнеса, особо развитого в мусульманских странах;
- привлечение в российскую экономику капиталов исламского
мира в качестве противовеса спекулятивным инвестициям западных капиталов;
- последовательное продвижение российской продукции на рынок
вооружений исламского мира;
- предложение Ирану, арабским странам, Малайзии уникальных
проектов научно-технологического сотрудничества, закрепление за Россией статуса
“мозгов Евразии”, внедренческого и инновационного центра, который предлагает
исламскому миру технический рост без вестернизации, изобретения и технологии без
ущерба для духовной традиции и культурной идентичности;
- развитие информационно-культурного обмена между Россией и
исламским миром с целью снятия взаимной подозрительности и взаимного
непонимания;
- просветительская работа, разъясняющая народам России и
исламского мира их религиозно-культурную родственность, особую близость в
вопросах эсхатологии; содействие широкому распространению представления о
совместном политическом и духовном противодействии “мировому злу”.
Необходимо иметь в виду, что ваххабизм бедуинских племен был
ранее использован Великобританией для борьбы с Османской империей в годы Первой
мировой войны (аналогия – талибы против СССР). Написанная Бернардом Льюисом
в 1979 году для журнала “Тайм” статья под названием “Полумесяц нестабильности”
заканчивалась следующим пассажем: “По количеству проживающих на его
территории мусульман Советский Союз уже сегодня является пятой страной в мире. К
2000 году исламское население окраинных республик может по своей численности
обойти доминирующих сейчас в СССР славян. Из исламских демократических
государств, созданных на южных рубежах России, активный коранический евангелизм
может перекинуться через границу в советские республики, что создаст
серьезнейшие проблемы для Кремля…”
Как мы уже отмечали в главе “Духовный мир России”, в нашей
державе был получен уникальный опыт мирного сотрудничества и совместного
государственного строительства христиан и мусульман. Даже наиболее радикальные
аспекты противостояния с мусульманами (крымско-татарский вопрос и чеченский
вопрос) постепенно находили в империи свое верное разрешение. Как показал опыт,
эти два вопроса не имели прямого отношения к религиозным распрям и коренятся
скорее в этнокультурной специфике. Иными словами, нужна грамотная воспитательная
работа с народами, которые сами по себе не бывают добрыми или злыми. Народы и
племена должны найти свое место в империи.
Долговременная стабильность позволяет представителям даже
“несовместимых”, казалось бы, племен и укладов находить общий язык. В случае с
чеченцами таким решением было инкорпорирование их в воинскую служилую иерархию
империи. Горцы участвовали в Русско-турецкой войне 1876 г., в Первой мировой
войне хорошо зарекомендовала себя Кавказская Туземная конная наемная дивизия(в которую входили чеченский и ингушский полки), входили в состав
элитных воинских подразделений. На деле патриархальная стабильность до России на
Кавказе радикально ничем не отличалась от стабильности при России. Смена
нескольких поколений приучает горцев к новой стабильности.
Близорукое следование антитеррористическим обязательствам вопреки исторически
сложившимся отношениям с исламскими государствами не только лишает Россию
существенного внешнеполитического ресурса, но и создает долговременную угрозу
национальной безопасности. Стратегическое партнерство России со светскими
режимами исламских стран является как средством предотвращения анархии в
Центральной Азии, так и средством предупреждения военного конфликта между США и
КНР.
ОГЛАВЛЕНИЕ ДАЛЬШЕ
